"Выборча" - авторитетное издание в Польше. Его расследования, к примеру, заставляют правительственных чиновников уходить в отставку. Радзивинович работал у нас со времен перестройки, много ездил по стране и вообще по миру; ничего этакого не совершал. Просто он попал под раздачу. Стал "симметричным ответом" полякам, выславшим неделю назад корреспондента "Раша Тудей". Комментировать здесь, в общем-то, нечего. Баре дерутся - у холопов чубы трещат. Просто лет семь назад я общалась с этим парнем, Вацлавом. Он приезжал по каким-то делам в Красноярск (в шестой раз. Впервые попал в город на волне губернаторской кампании Александра Лебедя, работал в его штабе). У Вацлава поразительная наблюдательность, острый ум и язык. Помимо политики его занимал гендерный вопрос. И от его рассказов, помню, я хохотала до слез. Вот две истории, две картинки.
В США они ехали как-то с другом по пустынной "междуштатной" дороге. Видят - на обочине застряло авто; хилая старушка хлопочет - пытается завести, но не может. Они, разумеется, остановились: "Давайте мы вам поможем!" Старая леди молча на них посмотрела, спокойно вышла из машины, подошла к багажнику, открыла - вытащила оттуда большую винтовку и прицелилась: "Если вы сейчас не уберетесь, я вас застрелю к чертовой матери".
В средней полосе России типа Воронежа (а могло быть в любом другом городе) Вацлав жил у каких-то русских друзей. Семья лет 30 с ребенком. "Сидим мы как-то за столом, ужинаем. Коля, глава семьи, идет в туалет. Возвращается растерянный: "Маша, у нас унитаз засорился!" Маша встает, вытаскивает инструменты и уходит прочищать унитаз..."
Почитайте интервью с Вацлавом Радзивиновичем, которое вышло тогда в "МК". Семь лет минуло, а выглядит словно свеженькое.
Про Россию
- Вацлав, почему вам интересна Россия?
- Есть три точки на карте мира, которые нам интересны. Это Брюссель, центр Евросоюза и нашей экономики; Америка – поляки являются стихийными друзьями США; и Россия - самая важная точка мира. Мы боимся вас. Почему вы улыбаетесь? Я бы еще улыбался месяц назад. Но приехал к нам на праздник газеты Сергей Караганов (один из политологов Кремля, - авт.) и сказал: «Вы еще будете бояться России!» И мы боимся, что снова все повторится. Многие думают - любая дикость возможна с вашей стороны, хунта или националисты придут к власти.
- Сильна историческая память?
- Мы близко, и у нас есть не очень-то хороший опыт. Но есть и интерес к культуре. И общее чувство юмора. Когда к нам приезжал Виктор Шендерович, мы боялись, что люди его не поймут. Зал был просто забит! Даже переводчика не понадобилось - всем так было смешно! Я жалею, что в Польше нет пока понимания, что стоит смотреть на Россию как на страну возможностей. В Москве распространено мнение, что национальные проекты не работают, ничего не получается. В Сибири я вижу, что они очень даже хорошо работают, грамотно. Я был у вас в деревне, разговаривал с людьми. Я еще не до конца уверен, что это правда. Я хочу все проверить. Я знаю фермера, который уехал в Германию из Красноярска, когда здесь был бандитизм. Он проклинал Россию. А сейчас он вернулся. И он счастлив. Очень успешный бизнесмен.
- Редкий случай. В массе своей российские немцы не возвращаются.
- Вы заблуждаетесь. В Германии есть движение людей, которые хотели бы вернуться. Мало того, многие оттуда уезжают в Парагвай.
- Видно, им ближе бандитизм. До демократии, с ее порядком, нужно ведь дорасти?
- Мне кажется, что такие люди, как этот фермер, довольно сильные, чтобы вокруг себя создавать порядок. И здесь, несмотря на все притеснения свободы слова, политические, этот фермер даже не знал, что Ельцин умер. Счастливый человек! Живет в стране, где будто бы политика угнетает людей, и спокойно развивается, работает. Я вижу все ограничения, которые есть, но для личности лучшей страны, чем Россия, не найдешь. Конечно, фермер должен знать, кому взятку дать. Но он уже понимает, сколько кому нужно дать. Как он мне сказал, «в рамках разумного». Правда, есть вещи, которые представляют настоящую угрозу для вашей страны.
- Что это за угроза?
- Одна простая вещь - то, что называется казнокрадством. Воруют везде в мире. Но в России уровень того, что берут государевы люди, в форме и не в форме, это столько, сколько у всей страны сейчас бюджет. Я не говорю это так просто. Есть оценка Генпрокуратуры. Ваш российский аппарат, закрытый орган, который сам воспроизводится, всесущий и всемогущий, и очень выгодный… Что мне, как пришельцу, нравится в архитектурном облике, это маленькие домики в центре Красноярска. Но их сносят и строят коробки! Это вопиющий пример. Мы в Сибири, а не в Лас-Вегасе. Пускай эти монстры уходят туда, где их не будет видно. И уж точно – не на причал. Вы хорошо осведомлены, что строится на набережной Енисея? Кто дал разрешение закрыть вид? Обществу известно, сколько там будет этажей? Были публичные слушания?
- У нас нет традиции – спрашивать у народа, нравится ли ему вид из окна.
- Есть такая теория, она довольно сильно распространена в мире, что российский народ какой-то ущербный, может жить только при сильной власти, когда бьют палками. Но это далеко не правда. Я встречался с человеком, который создает здесь управляющий совет в школе. У совета будут такие права, как отстранять учителей от работы, влиять на порядок. С этого надо начинать! Если людям на местах дать возможность самим решать, какие газоны разбить, какие предметы преподавать, что строить на реке, тогда потихоньку исчезнет и коррупция, и та система, которая ее защищает. Но это не быстро.
- На самом деле у русского народа, исторически, сломан хребет, подавлена воля. И это самая главная проблема России. Мало кто хочет и может брать на себя ответственность.
- Я вам дам пример. Есть у меня квартира в центре Варшавы. И рядом с ней находится плац - место, где загружали евреев из гетто, чтобы послать в «Треблинку» или «Аушвиц». На смерть. Оттуда отправили 200 тысяч человек. Это святое место. Там памятники, там постоянно молятся люди. У вас в Красноярске стоит церковь на том берегу, на месте пересыльного лагеря. Людей привозили эшелонами по Транссибу, с 1928 года, когда разгружали Соловки, на станцию Злобино, и они шли пешком в этот лагерь. А потом грузили на баржи и отправляли по Енисею, на север. Не меньше 80 тысяч человек прошли это путь. Вернулись единицы. И это место то же самое, что плац в Варшаве. Что там? Там церковь с маленькой табличкой «Жертвам всех репрессий всех времен». Гостиницы, музыка, ресторанчики. Как можно так не уважать своих? Места в городе хватит на развлекательные вещи. Но не там! Это страшное место! Я чокнутый, или это понятно?!
- Это понятно. У нас, видимо, столько жертв, что мы перестали их считать.
- Этот хребет, о котором вы сказали, он и будет таким, пока вы не скажете: это было страшное преступление против нас; власть была преступная. И надо смотреть на руки власти и привлекать к ответственности. Это подход - мы за себя умеем постоять. Или будут убивать еще. Раз разрешили, но не рассчитались за это.
Про Америку
- Вы работали в Америке, - действительно, это оплот демократии?
- Я далеко не в восторге от американской демократии. В Вашингтоне – это война аппаратов, крупного бизнеса на самом деле. Но я нашел маленький городок, там работал фермером у родственников подруги. Они очень хотели убедить меня, что у них все хорошо. Брали с собой везде, и везде было одно: это наш мэр, это наш судья, это наш шериф. Потому что они всех избирают и всем смотрят на руки. И очень внимательно даже смотрят. Меня это впечатлило. В Америке все играет на этих маленьких обществах. Они знают, какие налоги в казне и что государство должно дать местному самоуправлению. Остальное, считают, – наше дело. Мы можем, например, запретить Дарвина в школе и развивать теорию марксизма – ленинизма.
- Надеюсь, они так не делают?
- Нет, не делают. Но свою жизнь они строят сами. Из Штатов меня хотели выгнать за статьи. У меня была колонка в местной газете. Я старался дразнить читателей, чтобы люди неравнодушно относились к тому, что читают. Некоторое подумали, что я стараюсь об… ть их порядки. Да-да, я на самом деле старался. Ну что это за страна, где кофе – без кофе, мясо – без мяса, и чем больше все стараются худеть, тем больше вокруг толстых? Наконец они создали комитет по выдворению этого гада, то есть меня, из страны. Но это гражданское общество, и другая часть людей создала комитет по защите гада. В газете развернулась полемика. И я стал популярной личностью, мне дали название «высокий лобик» и стали приглашать на свадьбы и праздники. Понимаете, они были настолько уверены в своей стране, что предоставили мне автомобиль, поселили в гостинице, чтобы я мог ездить по штату и его узнать! А то общество, по выдворению, оно исчезло.
Опять про Россию
- Вы много где побывали в России. Что вам понравилось?
- Норильск - город моей мечты! Мы были там с дочкой. Жить практически невозможно, но таких людей, как в Норильске, я нигде не встретил. Представьте себе: звонит главному редактору «Заполярной правды» из Красноярска какой-то чудак с акцентом, с трудом объясняет, что он журналист и хочет приехать. Короче говоря, - принимайте! И он: «Пожалуйста, приезжайте». Нас селят на все готовое в гостинице. Выходим, чтобы что-то увидеть – пурга, невозможно! Ловим такси: «На комбинат». Таксист показывает нам спортзал, дома, рассказывает - семья, сын, потомок надзирателей… Едет кругом. Я думаю: наверное, это будет много денег. Наконец, приезжаем - не берет: «Спасибо, что вы к нам приехали». Мы там были три дня – и ни разу не заплатили. Доброта этих людей – просто супер! В Красноярске уже не так, но тоже неплохо. Это не Москва, где подходишь к человеку – спрашиваешь, как пройти, а он молчит, да еще пошлет: «Понаехали!».
- Мы, может, неиспорченные, город долгое время был закрытым.
- Слушайте, это странно! В Москве будто другой народ живет. Все у них прекрасно: город начинает работать в 11.00, завершает в 16.00, выходных – валом, на все у них деньги есть, а такие озлобленные. Зачем? Пожили бы в Норильске! Какое-то время назад я поехал в Барвиху. Это деревня для миллиардеров под Москвой. И там есть такой деревенский магазин – огромное здание, где самые классные бренды. Я приехал туда на такси с каким-то совсем простым парнем. Он был ошарашен, когда это увидел. Так растерялся, что случайно мы попали в подземный гараж этого магазина. Его охраняли какие-то очень характерные бандюги, и было 45 машин, которых в природе не существует. Штука стоит не меньше 350 тысяч евро. Смотришь – это нереально, просто шизофрения! И мы спрашиваем: «Ребята, ну зачем столько машин, которые стоят состояние? Когда вы их продадите?» А месяц был февраль. «Подождем еще месяц-два, - здесь будет очередь. Люди напьются и придут, чтобы купить своей любовнице или покататься. Все продадим и еще привезем», - говорят. У меня есть друг в Польше, очень богатый человек. Если бы у него были свободные 350 тысяч евро, ему было бы стыдно положить это в машину типа «Феррари». Его бы все держали за придурка. А в России она считается народной маркой.
- Может, у русских так много денег, что некуда девать?
- Слушайте, я вижу какую-то б… типа Ксении Собчак по телевизору, которая говорит, что у придурка в Куршавеле, когда они заказывают бутылку вина за 15 тысяч евро, трясутся руки: для него это состояние, а мы просто так развлекаемся! Народ должен выключить телевизор и сказать: «Этой б… мы больше никогда не будем видеть». А она героиня здесь!
- ...в определенных кругах.
- Она даже не знает, что французский буржуа, у которого трясутся руки, хороший актер, и он держит ее за последнюю дуру, сует вино за 100 евро! Думаете, она разбирается?
Про Польшу
- Вацлав, у вас на родине тоже, наверное, не без проблем?
- Наша жизнь в Польше, конечно, стала на порядок лучше. Мы можем себе позволить то, о чем не мечтали. Но жизнь стала скучнее. При социализме было просто зайти в магазин, сказать другу: «Сегодня вторник, да? Слушай, парень, сделаем бутылку?» «Конечно, сделаем!» Мы общались, проводили время, немного работали. А сейчас – забудьте про это. Приходишь на работу в 8.00, уходишь в 20.00; должен быть всегда трезвый, никакого похмельного синдрома. Везде какие-то ограничения, законы, порядок. Скучна-а-а… Я помню, когда у нас было военное положение, я строил экономику Швеции - ездил зарабатывать. По пятницам убирал вагоны метро. А шведы по пятницам жутко пили. Они всю неделю вкалывали, не общались ни с кем, а потом расслаблялись. Пили как русские. Только русские умеют, а шведы нет, - знаете, такая трагедия этой страны. Заходишь в последний поезд, а в нем уже не пассажиры, - они там просто живут. «Напейся со мной!», «Нет, со мной!» - отовсюду. Люди, которые потеряли себя. И мне было так их жалко! А сейчас то же самое происходит у нас.
Комментариев нет:
Отправить комментарий