История сестер-сирот Гайлит страшнее вымысла. Рассказывают они ее обыденно, не уронив слезинки. Плачут только тогда, когда говорят о единственном взрослом человеке, который их по-настоящему пожалел, - воспитательнице детдома в Заозерном. Тяжкий груз детства, которого, по сути, и не было, не тянет девчонок на дно. Это тот редкий случай, когда убитое взрослыми детство усилило волю к жизни. Малышки выкарабкались, чтобы вырасти и наконец начать жить - не так, как родители.
Они сильные. У них получится. От государственных нянек требуется лишь одно – решить квартирный вопрос сирот, исполнить закон, гарантирующий обездоленным детям крышу над головой. Но заниматься этой проблемой попросту некому.
Семья Гайлит – это пятеро ребят: совершеннолетние девочки-погодки Ира, Лена, Ульяна, Света и самый младший - 17-летний Олег. «Отец хотел сына, и мама рожала, пока он не появился, - говорит 18-летняя Света. – Вообще, мы жили хорошо. Но я этого не помню. Мне сестры рассказывали. Мама на ферме работала дояркой, у нас свое хозяйство было».
А потом сгорел их дом в деревне Нагорново Ачинского района, и покатилось… Умер отец - пьяный перевернулся на тракторе. Мать запила. Пыталась найти опору, но главным достоинством мужчин, к которым она (вместе с ребятами) прислонялась, было наличие угла. «Я помню, что отчимы избивали и что мы ели что придется, когда мама уезжала в город работать, а мы оставались в деревне, в доме дяди. Кто в школу уйдет, тот поест. А мы, маленькие, картофельные очистки на тентах пекли, лепешки из комбикорма стряпали, - вспоминает Света события, между прочим, XXI века. – Потом, уже в школе, в столовой объедки за одноклассниками доедали. Дети издевались…»
«Отчим маму бил. Раз я ее собой закрыла, он и меня цепью избил, - тихо улыбается Ульяна. – Мне лет 12 тогда было. Мы пожаловались в сельсовет, и дня через 2-3 за нами приехали, забрали в приют. А знаете, я очень рада, что попала в детдом. Я хоть вижу будущее, цель. А так - неизвестно, чем вообще бы мы занимались…»
«В приюте не было такого, как дома: никто не жалел, кусок хлеба давали отчиму, а не тебе, - соглашается Света. – У нас психика была сорвана, а дети часто доводили. Брата даже в психушку забирали. А он нормальный! Просто видел, как отчим маму обижал, и тоже стулья хватал и бросался. И меня хотели упрятать. Я ужасы вытворяла; веревку брала, хотела повеситься. Но воспитательница, за которой я была закреплена, меня всегда защищала. Я чувствовала - от этого человека тепло идет. Она на пенсии сейчас, но помогает всегда чем может. Мы не наглеем, совесть-то есть».
«Столько пройти и только одного человека запомнить…» – будто не верит сама себе девочка, будто только сейчас ей открылся весь ужас ее судьбы.
***
Не буду расписывать злоключений детей Гайлит. Они безобразно типичны для российских социальных сирот. Типично и отношение девочек к несчастной матери. Они ее жалеют. Старшая Ира, у которой скоро появится второй ребенок (муж тянется за троих; снимают в аренду угол; едва сводят концы с концами) намерена забрать родительницу к себе - присматривать. У детей, которые, как констатировал суд, «поступили в приют истощенные, грязные и больные», нет ни злобы, ни жалоб, ни упреков. Ни к матери, ни к обидчикам, ни к сытому, равнодушному к слезам миру. «Вот у нас ребята из детского дома выпустились, детей нарожали, но им все равно на эту жизнь…ну бичи. А я хочу доказать, что я не такая, что я буду лучше всех! – дрожит Светин голос. – Но у нас нет дома. Мы, как племя какое-то, скитаемся».
О том, что закрепить жилье за сиротами нет возможности, Причулымский сельсовет официально заявил еще в 2003 году. В 2004-м Лена Гайлит попросила включить ее в список внеочередников. Ее любезно включили – без всяких последствий. В 2009-м в ту же категорию, «вне очереди», попали Олег, Света и Ульяна. И что же? Сироты живут своей жизнью (на пособия и стипендии), чиновники отдела опеки и попечительства администрации Ачинского района – своей (на зарплату муниципальных служащих). В 2011-м, за год до окончания учебных заведений, четверку сирот волнует все тот же проклятый вопрос: куда они пойдут?
Впрочем, в конце 2010-го, не выдержав штиля, девочки письменно попросили крышу над головой у президента России. Эхом откликнулось Министерство образа края, сообщив: «…вы имеете право претендовать на предоставление жилья за счет средств краевого бюджета». На территории Причулымского сельсовета вдруг нашлись две квартиры, и глава Сергей Московцев официально предложил сиротам их посмотреть. Света и Уля ринулись по первому адресу – в деревню Сосновое Озеро…
«Я, когда увидела, у меня прямо слезы градом полились! Неужели мы свиньи? Почему нам такое можно кинуть? – не понимает Светлана. - Мы даже в дом не могли зайти, там свалка: тряпки, помои, хлам! Там жили бабушка с дедушкой. Говорят, когда почтальон приносил им пенсии, то выдавал у соседей. Дедушка замерз прямо в доме. Бабушка топила печь, разбирая кладовку….»
Девочка выкладывает передо мной фото какой-то помойки. Дивлюсь. Решаю посмотреть своими глазами на другой вариант, в поселке Борцы.
***
Старенький, неприметный дом из бруса на двух хозяев. Одна половина, с надтреснутыми окнами, имеет мертвецкий вид. Полуоткрытые ворота вросли в огромный сугроб. Сквозь дыру во входных дверях в жилище заметает снег. Жилье, предназначенное для сирот, щеголяет живописными лохмотьями, достойными кисти Маковского.
«Апартаменты» завалены хламом, осколками грязной мебели, кочанами заиндевевшей капусты. Щербатый потолок вот-вот спикирует на голову. Пол в дырах. Батареи лопнули. Дряхлая, нерабочая печь отдает ледяным холодом. Казанская Божья матерь с младенцем скорбно взирает на обстановку с высоты своего угла.
Икона, остов швейной машины да диван 60-х годов прошлого века свидетельствуют: здесь тихо теплилась жизнь среднестатистических стариков. Соседка по дому подтверждает: года три назад пенсионеры, чьи имена утрачены, ушли друг за другом. Потом пытались жить какие-то арендаторы, но они осенью съехали.
Интересно, видели ли госопекуны то, что называют «жилым помещением»?
- После того как они посмотрят это жилье, дадут согласие, мы съездим с жилищной комиссией, посмотрим, акт обследования сделаем, - безмятежен глава Причулымского сельсовета Сергей Московцев. - Если требуется капитальный ремонт, он будет произведен за счет бюджетных средств. Если косметический – то, извините, за счет квартиросъемщика.
- Вам не кажется, что должно быть наоборот – сначала оценка жилья, потом предложение? – настаиваю. - Там жить-то невозможно.
- Я еще раз повторяю: если ребятишки соглашаются - да, будем принимать меры. Если отказываются, у нас очередь, люди с радостью заедут – подкрасят и будут жить.
- И как же вы собираетесь решить проблему этих детей? В ближайшее время у вас что-то освободится?
- Ну вы мне можете прогноз дать на май – какой он будет, теплый или нет?
- Нет.
- И также я не могу.
«О чем они жалуются? – не понимает начальник отдела опеки и попечительства управления образования администрации Ачинского района Людмила Матвеева. – Им предложено две квартиры на выбор». «Вы видели эти квартиры?» - любопытствую. «Нет, не видела. Со слов председателя, там нужен текущий ремонт», - следует ответ.
«Как мы шли по жизни одни, так и остались одни», - не питают иллюзий сироты.
И разве с ними поспоришь?
Комментариев нет:
Отправить комментарий